Наступление продолжается

Части Красной Армии тем временем готовились к продвижению вперед. Наступление, по замыслу командования фронтом (вопреки предположениям Уорда), должно было иметь фронтальный характер и развиваться по трем направлениям: вдоль линии железной дороги должна двигаться пехота с бронепоездами, из Ольховки на Комаровку и далее на Духовское должны наступать Иманские батальоны. Интернациональный отряд Караича в составе левой группы Флегонтова имел задачу наступать в направлении Успенка — Степановка — Руновка — Антоновка.
Уссурийский фронт непрерывно получал пополнение. Прибыли две роты из Хабаровска. Из Сучана по таежным тропам пробрался батальон шахтеров. Из освобожденной от белых войск Успенки с 10 по 14 августа в красноармейцы записалось 100 человек.
По воспоминаниям партизана Москвича, вошедший в село Ольховка красногвардейский отряд крестьяне встречали хлебом-солью. Перед собравшимися на площади выступил комиссар отряда. Он рассказал об обстановке в стране и ситуации, складывающейся на Уссурийском фронте, Разъяснил, за что борется Красная гвардия. В конце своего выступления комиссар призвал ольховцев добровольно вступить в ряды революционных войск. Добровольцами записалось 20 жителей Ольховки.
Из Хабаровска на речных пароходах по полноводной из-за разлива Уссури на фронт в район станции Уссури и села Успенка доставлялось оружие, обмундирование, продовольствие.
Чтобы равномерно распределить имевшиеся в наличии пулемёты, было решено на каждый батальон выделить по 3 пулемёта (по одному на роту), оставшиеся пулемёты передавались в находящуюся в резерве латышскую пулемётную роту.
В тылу активно проводилась работа по формированию новых красногвардейских частей. В связи с начавшейся уборкой хлеба семьям ушедших на фронт красногвардейцев выдавались денежные средства.
Продовольствие на фронт поступало в том числе и из реквизированного по постановлению Дальсовнаркома имущества Шмаковского монастыря, в котором имелись запасы в сотни пудов муки, зерна, меда, много скота, свиней и птицы. Правда, монастырские запасы по воспоминаниям А.Флегонтова сначала «прибрало к рукам» окрестное крестьянство, забывшее о «господнем наказании». «…Крестьяне набросились на божьи дары и начали грабить все, включая монашеские рясы, цветные покрывала и даже те церковные вещи, трогать которые считалось великим грехом. Через несколько дней, когда Колунов, назначенный комендантом монастыря, попытался все это отобрать, то оказалось, что уже многое использовалось, крестьянские девушки щеголяли в юбках из ряс. Не отставали и наши красногвардейцы: кистями из риз и хоругвей увесили узды лошадей, покрывалами и рясами накрывали пушки и зарядные ящики и водрузили на них бочки с медом и медовым квасом. Пришлось провести работу, чтобы ликвидировать этот цыганский табор». Об этом эпизоде сохранились воспоминания Постышева, в то время бывшим представителем Центросибири: «Обходя части, мы заметили какие-то огни; подойдя, мы увидели пьяные фигуры красногвардейцев. Одни были одеты в поповские ризы, другие — еще в какие-то хламиды, все были пьяны, балаганили; горели церковные большие свечи, и при их огне играли в карты. Всюду водка, бочонки с медом, у пьяных стариков-бородачей бороды торчали гвоздем, потому что, хватаясь за бороды перепачканными медом руками, они склеивали их. Нас встретили насмешками и бранью. Пришлось послать дисциплинированную часть разогнать их и переарестовать, а окончательно разложившихся заправил расстреляли».
Для наведения порядка Дальсовнарком послал в Шмаковский монастырь специальную комиссию под руководством учительницы Л. З. Колесниковой с целью переписи и учета монастырского имущества. В Шмаковский монастырь был перебазирован из Имана мобилизационный отдел фронта.
Постепенно войска Уссурийского фронта, накапливая силы, готовились для дальнейшего продвижения вперед. 6 августа из станицы Марковская по реке Сунгач тайно отплыла флотилия из 4 пароходов малых размеров, вооруженных шестью легкими пушками, имевших на борту 600 красноармейцев-кавалеристов из уссурийских казаков с пулеметами под командованием Г. Шевченко (начальник флотилии морской офицер В.Радыгин). Командирам пароходов приказано было запастись топливом до отказа. Задачей экспедиции было, выйдя по извилистому и узкому Сунгачу в озеро Ханка, неожиданным ударом со стороны болот юго-западнее Спасска воздействовать на психику противника. Оттуда отряд Шевченко должен был пойти на соединение с левофланговым отрядом Шевчука.
Одновременно на группу Шевченко возлагалась задача воспрепятствовать оперировавшему в Ханкайском районе отряду Орлова и белогвардейцам, находящимся на китайской территории, соединиться с чехословацкими мятежниками, отсекая их от района Спаска.
Из-за того, что до того времени судоходства по Сунгачу за редким исключением практически не было, а озеро Ханка при наличии множества мелей было опасно для судов, неприятель, защищенный со своего левого фланга непроходимыми болотами, не должен был ожидать появления в этом месте красного отряда.
Для того чтобы обезопасить тыл наступающих войск, и откликаясь на просьбу начальника Хулинского уезда, председателю Иманского уездного исполкома Евтихию Рябухе 14 августа пришлось снарядить военную экспедицию в верховья реки Сунгач, где только что прошел отряд Шевченко. В этом месте обосновался большой отряд китайских бандитов-хунхузов, творивших бесчинства на китайской территории и в тоже время угрожавший советским войскам. Для уничтожения хунхузов были направлены несшие брандвахту у города Иман канонерские лодки «Бурят» и «Монгол» под командованием И. Хорошего. Евтихий Рябуха лично возглавил экспедицию по ликвидации банды хунхузов.
Спустя 10 дней, после отправления экспедиции Радыгина и Шевченко приступила к активным боевым действиям левофланговая группа Флегонтова, на которую командованием фронта возлагались основные надежды.
 

Белоказачий отряд атамана Калмыкова.. Ст. Свиягино.

15 августа генерал Дидерихс посетил фронт и сообщилУорду, что Союзный Совет решил поручить командование этим фронтом майору (по другим данным — подполковником контрразведки) Пишону из французского отряда, прибытие которого ожидается на следующий день. После личного осмотра генерал выразил свое удовольствие мдиспозициями Союзных войск и указал, что Уорд должен был бы сохранить командование за собой, а решение, принятое относительно назначения майора Пишона, следовало бы пересмотреть ввиду найденных им изменившихся условий. НоУорд заявил, что пересмотр решения Союзного Совета может задеть французское самолюбие и поставить как Совет, так и командующего в ложное положение. Поэтому он попросил генерала Дидерихса не предпринимать никаких шагов к изменению решения Союзного Совета, и сказал, что он охотно будет служить под начальством майора Пишона или какого-нибудь другого командира, избранного Советом. Британский престиж, заявил полковник, укреплен достаточно хорошо, чтобы стоило заниматься такими пустяками, когда единственный смысл нашего пребывания здесь заключается в помощи нашим друзьям — чехам и русским. Дитерихсв свою очередь возразил, что невозможно позволить, чтобы британский полковник был подчинен французскому майору, и что мое командование необходимо рассматривать как независимое.
Все же Уорд формально передал командование майору Пишону. Пишон попросил Уорда считать себя одинаково ответственным с ним за положение на фронте и предложил время от времени совещаться относительно предполагаемых операций.

Майор Пишон, побывавший на бивуаке Уорда был официально представлен солдатам и офицерам британского батальона.
Во второй половине дня наблюдателями Союзных войск было отмечено движение войск противника на правом фланге. Пишон заявил Уорду, что он не считает движение красных достаточно важным, чтобы производить какие-либо изменения в диспозиции. В сумерки капитан Стефан, в сопровождении своего адъютанта, подъехал к штаб квартире британцев и сообщил о приближении войск противника к Руновке. Под угрозой становились прикрывавшие правый фланг одиночные позиции, оставшиеся на противоположной стороне реки. Снова Уорду было предложено двинуться вперед, чтобы оказывать помощь, которая может потребоваться в случае обхода неприятелем правого фланга Союзников и отступления чехословацкого батальона за реку.
Уорд согласился, и батальон британцев двинулся вперед, освещаемый вспышками большевистских орудий. Но так как внимание красных артиллеристов было направлено на форпост на Руновке, где занимал позиции Калмыков со своим отрядом, то чехи и британцы были в безопасности. Чехи, всегда предпочитавшие лес как место для оборонительных сооружений, и в этот раз выбрали лес на левом фланге дороги для позиции британцев. Уорд отверг их план, и выбрал позицию около двухсот ярдов перед опушкой леса, в точке, где пересекались дороги на Ольховку и Руновку. Тут же приступили к строительству оборонительных сооружений, зарываясь в землю. Высокая болотная трава, почти полностью закрывала батальон от наблюдательных постов красных. Для непривычных британцев большого труда стоило вести работы, сражаясь с полчищами комаров, против которых у них не было защиты. К рассвету все сооружения были почти завершены, и как отмечал позднее Уорд, — «Это, вероятно, была лучшая система полевых работ до сих пор построенная на этом фронте».
С этих позиций можно было наблюдать предполагаемое продвижение противника за реку и его попытки развернуть войска в зоне действия винтовочного огня. Но благодаря энергичному огню артиллерии и отходу чешского батальона за реку, красные все же оставались полными хозяевами ее правого берега.

Но именно в тот момент, по мнению Уорда, появился второй шанс для эффективной борьбы с попыткой противника обойти расположение Союзных войск. Внезапное наступление со стороны излучины реки в северо-восточнее села Комаровка на незащищенные линии вражеских коммуникаций привело бы к полному расстройству планов противника, с дальнейшей перспективой его решительного поражения.
Уорд даже предложил это, но вынужден был признаться, что он двинулся вперед дважды, вопреки указаниям командования, и что в этом случае ему придется выбирать между военно-полевым судом и увольнением. Британцы не могли участвовать в наступлении, хотя и пришли на помощь чехам. Из-за неоднозначности положения Союзников возможность для контрнаступления была упущена.

В своем дневнике полковник упоминает и о действиях вражеской разведки и последующем отступлении союзников: «Вскоре после этого, я имел возможность познакомиться с вражеским лазутчиком. Его передал мне мой офицер связи. Но мы не могли его задержать, так как он имел при себе французский паспорт и владел чешским языком. В последствии я очень жалел, что не пронзил своей пулей его документы, лежавшие в нагрудном кармане. Он бродил по дороге, и мои часовые отогнали его от окопов, но он видел моих людей, укрытых в лесу позади.
На рассвете начался сильный обстрел артиллерии красных. Осколки от разрывов снарядов разносили в щепки деревья. Один из снарядов упал в двадцати метрах от Уорда, в то время, как офицеры только что приступили к завтраку. Земля качнулась, и мощным взрывом находившееся рядом дерево было приподнято на воздух. Только волею случая обошлось без жертв.
Количество посылаемых врагом снарядов, значительная часть которых уходила в лес, говорила о достаточном количестве боеприпасов. Но британцам не чем было ответить. К середине дня, огонь утих.
В темноте обстрел начался снова, но уже на крайнем правом фланге. И слабый ответ из трех небольших горных пушек, что были на казачьем форпосте у Руновки, указывал на то, что нападение будет развиваться в этом направлении.
Неравная дуэль продолжались с перерывами до 2 часов ночи, когда по полевому телефону Уорд получил сообщение, что Руновка оставлена, чехи отошли через фронт, и что казаки Калмыкова отступили, перейдя через реку повыше чехов, и заняли позицию в селе Антоновка. Это означало, что все оборонительные позиции союзников были полностью нарушены, и в скором времени противник появится у передовых линий их обороны».

На самом деле события развивались несколько иначе. Насколько они представлялись Уорду и его союзникам. Руновка была оставлена казаками еще днем. И вечерняя дуэль с артиллерией красных велась ими уже из Антоновки.
А взятие Руновки отрядом Флегонтова произошло снова благодаря обходному маневру. И было это так: к селу имелась единственная проселочная дорога, шедшая из Ольховки. Но разведка с помощью местных жителей нашла обходной маршрут к позициям неприятеля. Чтобы войти в тыл врага по лесной тропе, проходимой только конницей, двинулись кавалерийский отряд в 20 сабель и полубатарея с двумя орудиями под командованием Г. Подлесного. По основной дороге. Со стороны Успенки, направились три роты пехотинцев.
Красные бойцы по узкой, заболоченной тропе, незаметно для противника, почти на руках протащив пушки, подошли вплотную к селу с востока. Целью отряда было отвлечь внимание калмыковцев от действия главных сил, продвигающихся справа. Но все произошло несколько иначе. Вот как об этом вспоминал Г. И. Подлесный: «…В километрах двух от села кончалась полоса болот. До самой околицы, перемежаясь с перелесками, тянулись огороды и пашни. Вернувшиеся из разведки проводник и старый артиллерист отряда Аким Костенко подвели отряд вплотную к селу. В бинокль находящаяся на возвышенности Руновка была видна, как на ладони: у коновязей в каждой ограде стояли оседланные лошади, кое-где группами и в одиночку на траве сидели и лежали казаки. В центре села, возле церкви стояло несколько орудий, повернутых жерлами в сторону дороги, по которой наступали на Руновку основные силы отряда. Было ясно, что белые хорошо приготовились к бою. Где-то впереди располагались пулеметные команды. А по дворам спрятались несколько сот конников…».
Бойцы обходного отряда решились на дерзкие действия — воспользоваться тем, что их никто не ожидал и атаковать белых своими силами. Оставив конницу в лесу на окраине села для прикрытия возможного отхода полубатареи, красные бойцы ворвались артиллерийскими упряжками на возвышенность у околицы, развернули в ручную орудия на прямую наводку и дали несколько залпов шрапнельными снарядами по белоказакам.
В какие-нибудь две-три минуты полубатарея создала невообразимую панику в стане врага, смешав его планы. Белые пустились бежать, не приняв боя. Конница преследовала противника 12 верст до села Антоновка. Пехота, пулеметный взвод и артиллерия тоже не задерживались в Руновке. На закате дня красные уже были в Афанасьевке. После боя Флегонтов вызвал Подлесного:
— Что же ты сдаваться в плен Калмыкову ездил сегодня?
— Никак нет, товарищ Флегонтов!
— А что же ты прямо, как на свадьбе, открыто, с шумом и треском вкатился в Руновку? Ведь я все видел в бинокль с дороги. Что за ухарство?! Не будь казаки такими дураками, они б тебя и всю батарею голыми руками взяли.
— Никак нет, не взяли бы, — оправдывался Подлесный. Но командующему не нужны были оправдания, он улыбнулся и поблагодарил артиллеристов за находчивость и отвагу, крепко пожав руку Григорию Подлескому:
— Правильно поступили!

Успеху войск Уссурийского фронта красных, несомненно, способствовала пассивность левого фланга белых. В течение двух дней после взятия красными Ольховки союзные войска были в состоянии дать хотя бы несколько выстрелов в ответ на большое количество посланных в их сторону артиллерийских снарядов красных. Но затем большевистские артиллеристы своим огнем повредили два орудия, обязанностью которых было недопущение движения противника по железной дороге. И два оставшихся полевых орудия Союзных войск были призваны восполнить этот пробел, в результате чего пехота осталась без артиллерийской защиты. Уорд телеграфировал во командиру крейсера «Суффолк», находившегося на рейде Владивостока еще с весны 1918 года, информируя его о своем критическом положении и попросил его помощи в артиллерии, насколько это было возможно.
Моряки в невероятно короткий промежуток времени оборудовали бронепоезд из бронированных платформ с двумя 12-фунтовыми морскими орудиями и двумя пулеметами, и направили его с максимальной скоростью, чтобы успеть помочь Уорду. Второй подобный поезд с одним шестидюймовым и двумя 12-фунтовым орудиями ишел следом. В помощь морским артиллеристам придавалось небольшое подразделение морской пехоты.
Это позволило двум чешским орудиям быть в состоянии подавлять огонь противника, и давало возможность осуществить прикрытие в случае вынужденного отхода. Появление бронепоездов у Союзников вселило уверенность в их силах, но никак не могло повлиять на исход событий ближайших дней.
После занятия Руновки красные молчали в течение следующего дня, ну, а ночью они начали обстреливать позиции британского батальона из своего нового положения, выбирая в качестве площадки для своих двух батарей холм, на котором стояла церковь, и используя церковную колокольню в качестве наблюдательного пункта.

Около 9:30 утра 17 августа бронепоезда красных, выдвинувшись со станции Шмаковка, начали обстрел левого фланга британцев. Но большинство разрывов ложилось в болото, не достигая позиций Союзников. Вскоре подошел бронепоезд британцев и в дуэли с красным бронепоездом морские артиллеристы с «Суффолка» сумели точным попаданием повредить паровой котел на паровозе бронепоезда противника. Бронепоезда красных отошли на станцию Шмаковка.
На британском бронепоезде были так же доставлены на фронт отремонтированные во Владивостоке два чешских орудия, Их перевели на правый фланг, где они начали поединок с двумя батареями противника, находившимися в Руновке.
Артиллерия красных вела активный обстрел шрапнелью позиций французских и британских батальонов. Но она не смогла обнаружить пушки противника, и нанести им хоть какой-либо урон. Ночью при помощи крестьянских подвод орудия Союзных войск поменяли позицию, а утром после взаимного обмена выстрелами с батареей красных одно их орудие было повреждено. Что заставило их так же изменить позицию, и дуэль стала еще более интересной. После умелого маневрирования батарея Союзников оказалась в более выгодных условиях и смогла вести прицельный огонь. Разрывы ложились все ближе и ближе к позициям пехоты противника и, наконец, одним из выстрелов была поражена деревянная колокольня, с которой велась корректировка огня красных. Она загорелась и вскоре обрушилась. Чтобы ввести противника в заблуждение чешские артиллеристы производили четыре выстрела настолько быстро, чтобы убедить противника в том, что против них действуют четыре орудия. Примерно через два часа артиллерийской дуэли батарея красных была измотана, и артиллеристы Флегонтова были вынуждены прекратить противостояние, покинув позиции с двумя орудиями, выведенными из строя.
По мнению Уорда эффективная работа чешских артиллеристов под командованием молодого поручика не позволила левой обходной колоне Флегонтова переправиться через реку в районе Руновки, так как были подавлены прикрывавшие своим огнем это продвижение орудия красных.

Командование Уссурийского фронта красных, проверив боем центр обороны Союзных войск, и найдя его слишком сильным, решило предпринять еще более глубокий обход его правого фланга.
хотя по воспоминаниям Уорда сделать это красные смогли только будучи уверенными в том, что британцы, чехи и французы были прикованы к своим позициям либо из-за недостатка войск или «другой военной нетрудоспособности». Командование красных не могло не заметить, что, не смотря на самые соблазнительные моменты для наступления, союзники не приложили никаких усилий, чтобы двигаться вперед и навязать свои условия борьбы. Что позволило им менее всего беспокоиться за свой правый фланг.
На последнем этапе движения красных из Успенки и Ольховки их фронт растянулся на двадцать три мили вдоль фланга Союзников, имея в своем тылу чуть более ста человек, прикрывавших обозы.
«Если командир этих частей красных, — вспоминал Уорд в 1920-м году, — все еще жив, он, вероятно, он имеет невысокое мнение о способностях своих оппонентов. Но мы были готовы нанести ему смертельный удар в любой момент с того дня, как он занимал Успенку, пока он не пересек реку и продвинулся до Антоновки. Он и его колонны сохранялись только по приказу «политиков в погонах» из Владивостока.

Материал обновлён 09.07.2020

Больше новостей в Telegram @kirovskydv

Подписаться

serhio_deni
Публикация материала