«Партизанские отряды занимали города»

В январе 1920 года почти вся территория края была уже в руках партизан. И лишь узкая полоска железной дороги продолжала оставаться под контролем японских и белогвардейских войск. Еще больше обострились противоречия между американскими и японскими политиками по поводу поддержки антибольшевистских сил в России. После поражения армии Колчака Япония заняла выжидательную позицию, объявив о своем нейтралитете.

В начале января в селе Анучино должно было быть проведено совещание командиров партизанских отрядов, по поводу выработки дальнейшей тактики: входить или нет партизанам в города, которые оставляют белогвардейские войска, но еще полные японских гарнизонов.

Но жизнь внесла в планы партизанского руководства свои коррективы. В штаб Свиягино-Лутковского отряда, готовившегося к операции по захвату Иманской типографии (в этом деле обещал помочь член Иманской земской управы учитель и журналист Иван Пименов) утром 27 января из города Спасска пришла телеграмма со следующим сообщением:  “Всем, всем, всем! В Спасске все спокойно. Все воинские части полностью, совместно с офицерами, перешли на сторону партизан. Передача гарнизона прошла бескровно 26 января. Тимохин”.

Это была телеграмма капитана Тимохина, начальника Спасского гарнизона колчаковских войск. В Спасске в то время дислоцировались Курганская (она же Гатчинская) военно-авиационная школа (21 самолет, около 200 человек) и Уссурийская железнодорожная рота.

23 января после бегства из Спасска своего предшественника – карателя полковника Старипавлова Тимохин и еще один офицер – штабс-капитан Головко-Улазовский провели переговоры с партизанским парламентером, бывшим солдатом железнодорожной роты Семеном Пищелкой, с которым  заключили соглашение о сотрудничестве с партизанами.

В тот же день партизанские отряды вошли в Никольск-Уссурийский и на ст. Гродеково. Большинство находившихся там белогвардейских частей перешло на сторону партизан.

Во Владивостоке объединенный оперативный штаб под командованием Лазо, вел активную работу по привлечению на свою сторону войск Владивостокского гарнизона. Большевики совместно с эсерами занимались агитацией за передачу власти  в городе временному правительству Областной земской управы.

Из Имана, к которому в плотную подошли партизанские отряды под командованием Ивана Мелехина и Ефрема Ярошенко, началось бегство белогвардейских войск в Хабаровск.

Хотя готовы это сделать были белогвардейцы еще раньше. На рассвете 6 января 1920 года кавалерийский эскадрон Федорца из отряда Мелехина совершил налет на Иман. Среди белых началась паника. Офицеры, сорвав с себя погоны, прятались в погребах и на скотных дворах. Начальник иманского гарнизона подполковник А.Г.Ширяев, тоже без погон просидел, закрывшись в уборной офицерского собрания, до подхода подкрепления из станицы Графской. Партизанами было взято в плен 38 белогвардейцев и в качестве трофеев оружие и обмундирование.

Накануне переворота в Имане 19-26 января проходил 8-й Казачий круг, на который так и не прибыл атаман Калмыков, связанный волнениями Хабаровского гарнизона. Вместо Клмыкова прибыл полковник Савицкий. Многие из выступавших на круге казаков открыто предлагали заключить мир с партизанами. В ряде казачьих станиц начались выступления против японцев. Однако сам Круг признал деятельность атамана Калмыкова правильной.

29 января подполковник Ширяев со штабными офицерами на бронепоезде бежал из Имана. Подполковнику повезло – посланный на линию железной дороги, чтобы перекрыть путь отступления начальнику гарнизона полуэскадрон из отряда Мелехина опоздал всего лишь на 30 минут. Бронепоезд с прицепленными к нему классными вагонами сумел проскочить в Хабаровск.

Оставшись без руководства, гарнизон города Имана растерялся. В городе началась паника. Командиром партизанского отряда И. Мелехиным был отдан приказ о наступлении на город Иман. Отряд выступил в поход. Командиру кавалерийского эскадрона Федорцу было приказано немедленно двинуться в город с частью и занять правительственные учреждения: телеграф, почту, телефонную станцию, городскую думу и электростанцию.
Еще в полпути от поселка Введенского до города Имана было получено донесение Федорца, что учреждения взяты под охрану кавалерийским эскадроном.

1 февраля без единого выстрела в город торжественно стройными колонами, вошли партизанские отряды. В пяти километрах от города за Горбатым мостом через реку Кедровка отрядам Мелехина и Ярошенко была устроена торжественная встреча.  Часть белогвардейских рот, состоявшая из бывших красноармейцев и колчаковцев под командованием бывшего узника Графских казарм поручика А.Ф.Хренова, а так же иманские подпольщики, выстроились в шеренгу, мимо которой под несмолкаемое «Ура!» прошли партизаны. Хренов по всей форме доложил обстановку в городе и сообщил о присоединении гарнизона Имана к партизанам.  Хлебом - солью встречали партизан Городской голова Иванченко и члены городской управы.   За официальными поздравлениями наступил черед поздравлений от простых горожан, сполна испытавших на себе все тяготы калмыковщины. У стоявших за мостом жителей Имана были в руках красные знамена с наскоро нашитыми буквами из белого полотна: «Да здравствует власть советов», «Долой палача атамана Калмыкова», «Да здравствуют красные партизаны» и др. И.Мелехина и А.Пономарева (заместителя Е.Ярошенко) сняли с лошади и качали с криками «Ура!».

Командование японского гарнизона Имана, с которым накануне партизаны подписали соглашение о нейтралитете, вело себя предельно вежливо. Днем на центральной площади был устроен митинг. Партизаны были выстроены в карре, а вокруг стояли тысячные колонны манифестантов, в том числе и школьники с красными флажками.

Вечером в городском клубе состоялся банкет, на который был приглашены командные составы партизан и японцев. Подвыпившие представители страны Восходящего солнца кричали «Банзай!» в честь партизан.

Мелехин был назначен начальником Иманского гарнизона, Ярошенко – комендантом города (через месяц его сменил Хренов), Пономарев – начальником Графского гарнизона.

В бывшем военном городке Уссурийского казачьего войска, поселке Графское, до прихода партизан был расположен лагерь  военнопленных, доставленных в Приморье с Восточного фронта в колчаковских «поездах смерти». В неотапливаемых бараках томилось две тысячи красных бойцов, а так же арестованные партизаны и их помощники. Пытки и издевательства над заключенными продолжались  в течение полутора лет. Коменданту Графского Пономареву пришлось назначить специальную роту, которая в течение двух с лишним месяцев занималась розыском и захоронением трупов замученных в калмыковско-колчаковских застенках. Сотни не захороненных, обезображенных трупов находили в помойных ямах, сточных колодцах, упорных, оврагах. На кладбище деревни Орехово бойцы Пономарева обнаружили обезглавленные труппы жены и маленькой дочери партизана Федько. На похоронах отряд дал клятву, что не выпустит из рук оружие до тех пор, пока «…не останется на нашей земле ни одного интервента и ни одного гада, которые устраивали подобные экзекуции».

Свиягино-Лутковский отряд во главе с Думкиным и Залуцким в спешном порядке выступил из села Успенка на станцию Шмаковка, откуда, загрузившись в предоставленный по требованию партизан охранявшими станцию японцами эшелон, направился в Иман. По пути в уездный город партизаны организовали митинг в селе Лутковка (ныне город Лесозаводск).  Предварительно партизанам пришлось договориться с казаками станицы Донской о том, что они не будут чинить препятствия при продвижении партизан к Иману.  Сначала в селе Тихменево, а затем на хуторе вблизи Лутковки прошла встреча станичного атамана Сулименко с начпродом партизанского отряда Подобой, у которого было много родственников среди казаков Донского станичного округа. Казаки, придерживающиеся нейтралитета, заявили о том, что не будут проводить ни каких враждебных акций по отношению к партизанам.

 При пересечении железнодорожного моста в районе станции Уссури отряду Думкина пришлось провести еще одни переговоры, на этот раз уже  с японским отрядом, руководство которого, в конце концов, разрешило пропустить партизанский эшелон.

В Иман успенские партизаны прибыли  2 февраля. Отряд разместился на станции Муравьев-Амурский. Вечером того же дня на всеобщем собрании революционных сил, вступивших в город, после долгих митингов, проходивших весь день, был избран революционный комитет  - гражданскую власть в городе.

Председателем ревкома стал командир Свиягино-Лутковского отряда Думкин – Морозов, его заместителями избраны Т. Залуцкий и  И. Петров (бывший узник колчаковского «эшелона смерти», а затем председатель ревтрибунала в отряде Мелехина). Члены ревкома Копьев (комиссар финансов), Пантелеев (комиссар труда). Тимофею Залуцкому было также поручено исполнять обязанности комиссара просвещения. Начхоз Свиягино-Лутковского отряда Павел Подоба получил должность комиссара снабжения.

Иманский ревком решил не признавать власти земской управы. На совещании представителей партизанских отрядов, городских учреждений, организаций и предприятий было принято решение о проведении  уездного съезда трудящихся. Для выяснения мнения Приморского обкома партии было решено связаться с Владивостоком, куда были посланы два делегата Залуцкий и Бортков. Во Владивостоке делегаты Иманского уезда встретились с членами обкома Губельманом и Лазо. После продолжительной беседы о форме власти в Имане, оба они посоветовали добиваться создания Советов.

12 февраля Сергей Лазо и Моисей Губельман проездом в район еще занятого Калмыковым Хабаровска посетили Иманский уезд, выступили на заседании членов горкома и ревкома, среди солдат Иманского гарнизона, располагавшихся в Графских казармах.

Командир бронепоезда «Калмыковец» подъесаул Возницын (в центре) с представителем Американского Красного креста Рэем Норвудом и полковником П.П. Унтербергером (слева).

[Бронепоезд «Калмыковец» во Владивостоке]
Против Калмыкова,  продолжавшего слать в адрес председателя Приморской областной Земской управы А.С. Медведева грозные, с применением нецензурной лексики телеграммы, по приказу командующего войсками ВППОЗУ полковника А.А. Краковецкого  из Никольска-Уссурийского были брошены экспедиционные войска.  В состав авангарда революционных войск под командованием бывшего ротмистра И.Г. Булгакова-Бельского входили: 33-й стрелковый полк (ком. Анаксагоров) при поддержке бронепоезда№3 (ком. Смирнов), а так же партизанский конный отряд Ф. А. Петрова-Тетерина, (в последствии, после включения в него кавалерийского дивизиона Шнейдера, переименованный в Амурский драгунский полк).

12 февраля отряд Булгакова занял станцию Вяземская. При подходе бывших колчаковцев к Хабаровску, окружавшие город партизаны, не знавшие о выдвижении войск из Никольска-Уссурийского, чуть было не встретили их огнем, приняв революционные войска за подмогу Калмыкову.

13 февраля атаман Калмыков после расформирования своей дивизии  во главе Особого казачьего отряда (610 человек, 1 орудие, 11 пулеметов), прихватив из Хабаровского банка 36 пудов золота и расстреляв несколько десятков ненадежных казаков,  покинул Хабаровск, намереваясь достичь района Гродеково, идя на юг вдоль реки Уссури, по которой стояли казачьи станицы.

На следующий день после заключения соглашения с принявшим нейтралитет японским командованием и представителями Хабаровской уездной Земской управы революционные войска вошли в Хабаровск.

Для  преследования Особого казачьего отряда Калмыкова командованием северной группы войск была выделена ударная группа, созданная из  партизанских отрядов Ярошенко, Мелехина, Бойко-Павлова, Мизина, кавалерийских групп Шнейдера, Кузьминского и Пошехонова. После поражения в бою у станиц Кукелево и Василевская Калмыков  с небольшим отрядом своих верных сторонников бежал  в Китай у поселка Аргунск. Атаман оставлял мешавшие движению обозы, пристреливал тех, кто обмораживался и отставал. Китайское население приграничных поселков в панике бросало свои фанзы, спасаясь от озверевших казаков, которых и на китайской территории преследовали партизаны. Но в двадцати километрах от границы, когда бойцы ударной группы настигли тыловое охранение Калмыкова, китайские местные власти, с которыми атаман поделился «золотым запасом», не пустили преследователей дальше и потребовали удалиться с их территории. Партизаны из ударной группы вернулись к местам своей дислокации.

 Из-за  необходимости создания видимости занятия городов правительственными земскими войсками, приамурским партизанским отрядам разрешили войти в Хабаровск только спустя несколько недель.

14 февраля после разгрома отряда Калмыкова  первый Иманский стрелковый батальон под командованием И. Мелехина был переброшен из Имана в Спасск. Начальником Спасского (а затем Спаско-Иманского) военного района в то время был Иосиф Максимович Певзнер (прототип Левинсона – героя романа А.Фадеева «Разгром») его заместителями были бывшие партизанские командиры  Николай Константинович Косарев-Туманов и Андрей Баранов. Политуполномоченный Спасского военного района - Игорь Михайлович Сибирцев.

Партизанские отряды и бывшие повстанческие колчаковские части переформировывались в регулярные части и соединения. Для удобства управления войсками были образованы военные районы. Началось спешное формирование войск по бригадной системе.

Часть партизан из района Имана была распределена по другим воинским подразделениям Приморья.

15 февраля в Имане прошла уездная партийная конференция, на которой был избран первый Иманский уездный комитет (уком) ВКП (б). Первым секретарем был избран бывший заключенный Графских казарм красноярец Мучник-Сибиряк. Члены бюро укома Залуцкий,  Метц, Мелехин, Ярошенко, Конев, Роне, и др.

1 марта 1920 года свою работу начал Иманский уездный съезд трудящихся. После бурных дебатов большинство из 443 делегатов съезда проголосовало за создание в уезде Советской власти. Председателем уездного исполкома был избран В. Думкин, его заместителем Т. Залуцкий, члены исполкома П.Подоба, Копьев.

16 марта Тимофей Залуцкий и бывший узник Графских казарм И.М.Логинов были делегированы в город Никольск Уссурийский на четвертую Дальневосточную партийную конференцию, на которой большевиками был одобрен переход власти в области в руки Временного правительства Приморской областной Земской управы, и в тоже время коммунисты советовали продолжить работу по восстановлению Советской власти. Там же на конференции была впервые выдвинута идея ЦК РКП (б) и Совета народных Комиссаров от организации на Дальнем Востоке буферного государства.

Подобный тактический ход большевиков объяснялся тем, что измотанная двухлетней, кровопролитной гражданской войной Советская Россия была не в состоянии вести открытую войну с Японией. А на буржуазно-демократическую республику, какой по замыслу должна быть ДВР, интервенты напасть не решились бы.

Предложение о создании ДВР вызвало ожесточенные споры. В результате было решено создать буфер, но только под советским флагом.

К этому времени практически заканчивалась эвакуация из Приморья интервентских войск. Пристани Владивостокского порта пестрели от разноцветных костюмов «союзников», спешивших отправиться на родину. Но на Дальнем  Востоке оставалась мощная группировка японских войск, растянутая от Читы до Владивостока. Самураям не по душе было желание приморцев начать мирную, спокойную работу, по созданию и укреплению новых органов власти.

Продолжение следует...

Материал обновлён 09.07.2020

Больше новостей в Telegram @kirovskydv

Подписаться

serhio_deni
Публикация материала